Бешбармакская Манституция испокон веку жертва политического изнасилования. Как только происходит следующая …надцатая по счету великая (мартовская, апрельская, октябрьская, декабрьская или январская и т.д.) революция, сразу находится какой-нибудь Бенефициар, который хочет ее оседлать и женить на себе до конца жизни. Хотя даже после самой устрашающей печати в паспорте о том, что Манституция утверждает власть текущего хана на 100 лет, она пока еще никого не спасла. Ни от митингов-петтингов, ни от последующего низвержения и позора.
Потому что в буйной и свободолюбивой Бешбармакии закон работает не на бумаге, а в башке. А в башках бешбармакцев давно уже гуляет ветер свободы. У них укоренилось понимание того, что, если на троне уселся какой-то мутный, то лучше его прогнать, чем терпеть до конца своих дней. Жизнь-то у всех одна, даже у веселых бешбармакцев. И надо прожить ее так, чтобы тебя не нае…ывал каждодневно очередной бойфренд Манституции.
Но бешбармакцы справедливы и великодушны. Они дают время, чтоб одумался товарисч хан, как, например, предыдущему хану Шариману. Но вот загвоздка – терпение такое воспринимается ханами как баранья покорность, и они начинают себя вести с бешбармакским народом соответственно. А зря.
Народ Бешбармакии давно перерос своих правителей умственно и морально. Потому что если есть у хана хоть какой-то мозг, то он усидит до конца срока. Но усидели только лишь один-два. С такими-то хорошими подданными, которые сами себя кормят, сами себя спасают от жиндивируса, сами себя образовывают, сами себя лечат, сами находят иностранные гранты, сами себя спасают от мародеров, сами себя тащат из выгребной ямы, в которую постоянно и очень упорно толкает их, бешбармакская елита, едрить ее налево!!!
Впрочем, к делу. В стране обсуждают Манституцию. Неизвестный автор собрал во Дворце как малоизвестных широкой публике мудреных людей, так и, наоборот, широкоизвестных публике своей благоглупостью политиков-чиновников. Получился занятный апокалипсис ума. По какому признаку повар их собирал в один винегрет непонятно, но можно догадаться по выступлениям и предложениям. Как грится, ум крепчал и превратился в камень.
Вчера, например, один мудреный предложил бешбармакцам отрезать медвежий язык. Моя, грит, семья на нем гутарит, а я их, сволочей, не понимаю. Особенно жену свою. «Может вы плохо слышите? Возраст все-таки под сотню» - сочувственно проорали ему. Он непонимающе посмотрел на кричащего и продолжил дальше. «На фига нам этот медвежий язык? - предложил другой из сферы туристических официантов. - Я предлагаю учить глондонское наречие. Я его немножко знаю. Со словарем. Но не настаиваю. Главное, говорить, думать, петь, ругаться, стонать и прочее аудирование производить только на бешбармакском. Не захотят забыть медвежий язык – заставим».
Собрание одобрительно зашелестело несколькими извилинами.
Кто-то пошел еще дальше и предложил: «А вообще, надо бешбармакцам просто запретить говорить на любом языке. Без языка как-то спокойней, тихо так, как на кладбище, никто свое мнение не высказывает, все согласно стоят на коленях и восхищаются нашим наимудрейшим умом. О, есть гениальная идея (не надо аплодисментов, коллеги, все ради народа), пусть главным языком станет язык глухонемых. Пусть агитацию на должность нового Хана ведут при помощи махания руками и языка тела!»
Занавес.
