Сказки Небесной Бешбармакии

Смайл Ицхак грустно рассказал бешбармакцам, что отказывается от участия в ханских бегах. Бешбармакцы не менее грустно выслушали генерала, никак не комментируя его решение. Шансов то у него особых и не было.

«Ненавижу Дворец, - продолжил Ицхак, - как в его нынешнем виде, так и в будущем имидже, когда все пойдут новым курсом в райские кущи. Несогласных, само собой, постреляют или пожгут. А то, что же они, гады, не понимают своего счастия. Жисть положу или в зиндан пойду, чтобы не допустить процветания Дворца с нонешними его обитателями» - так намекнул на возможные последствия своей жизненной позиции Смайл Ицхак.

Азик Пощади, сидевший рядом со Смайликом, сделал проникновенные глаза и сказал, сверля кого-то глазами сквозь камеру: «Тимка Царыев тоже хороший чувак, но и ему бы следовало уйти с пути Автомашева».

Затем хопчики продолжили свою мысль. «Впрочем, заранее известно, что в общем-то и тот не пройдет. Но зато народ не попутается в фамилиях, кидая бумажки в урны. Хотя, по правде говоря, большинство народа в это время будет просиживать в совсем других урнах на Горячем озере.

Хотя, и это не сыграет никакой роли, потому что все урны уже будут заполнены бумажками с одной единственной фамилией. И вот это, други мои, самое то и есть, за что мы будем драться - заключили Смайл Ицхак и Азик Пощади - а ежели нашенского парня, не будем называть его фамилию, чтобы ЦИРК не напустил на нас запретные меры, не пустят на крысиные бега, тады мы войдем в очень сильную конфронтацию с Дворцом и не дадим народу избрать хана, пусть даже это будет и сам хан Добрый».